Страна перед развилкой

Hаша сегодняшняя Россия производит около 3% мирового ВВП, составляя по численности населения около 2%. Одним словом, средняя, по уровню развития, страна. Собственно, отсюда проистекает и тот уровень жизни, которым мы можем «похвастаться» в настоящее время. Из этой, не очень радостной, точки есть три вероятных пути.

Итак, первый путь: согласиться с ныне занимаемой позицией. Расти в той мере, в которой будет происходить мировой рост.

Вряд ли подобное нас может устроить, поскольку основная часть населения Земли живет отнюдь не на Западе, серединка — местечко между Китаем, Индией и Африкой, причем заметно ухудшенное. В связи с нашими суровыми природно-климатическими условиями и африканской коррупцией нам приходится нести несопоставимо большие расходы на транспорт и обогрев своих жилищ. Сегодня Россия находится в середине шестого десятка стран по показателю ВВП на душу населения (и по номинальному курсу рубля, и по паритету покупательной способности). И если российская экономика будет расти нынешним темпом, 3,5%–4% в год, то вряд ли нам удастся подняться выше — «в спину дышат» растущие быстрее Бразилия, Казахстан, Мексика.

России нужно расти опережающими темпами, иначе разрыв с развитыми странами по уровню и качеству жизни будет только увеличиваться год от года. Ведь их рост, даже медленный, идет от гораздо более высокой «базы».

Второй путь: добиться перераспределения глобального ВВП в свою пользу, рассчитывая на продолжение роста мировых цен на сырье, в основном энергетическое. Увы, сделать это затруднительно.

Во-первых, динамика цен на энергоносители от нас не очень зависит. То есть она является для России внешним фактором, на который мы не в состоянии существенным образом или качественно влиять. А строить долгосрочную экономическую стратегию страны (любой) на факторах, которые находятся вне зоны разумного национального контроля, мягко говоря, не очень дальновидно.

Во-вторых, доля России в мировом производстве энергоносителей ограничена 10%, и перспектив значительного прироста не существует. Даже для поддержания текущего уровня добычи нефти и газа с каждым годом будет требоваться тратить все большие средства. А гигантские вложения в освоение Штокмановского месторождения, в строительство «Северного потока» и прочих газопроводов через 3–4 года могут оказаться весьма и весьма долго окупаемыми, особенно если производство сжиженного и сланцевого газа в мире будет расти в соответствии с имеющимися планами.

В-третьих, потребный для заметного улучшения положения дел в России рост цен на нефть (до 200$ за баррель к 2015 году), если он произойдет, даст мощнейший толчок к внедрению уже разработанных программ энергосбережения и производства энергии из альтернативных источников. Энергетическая стратегия Северной Европы, направленная на вытеснение углеводородного сырья уже в обозримой перспективе, — впечатляет.

Ну и, наконец, экономическая модель Кувейта или Саудовской Аравии, чье благополучие целиком основано на нефти и газе, вряд ли применима для России — нас слишком много, чтобы всем хорошо жилось только за счет доходов от экспорта сырьевых ресурсов, которые, к тому же, не самые дешевые в добыче.

Третий возможный путь из нынешнего состояния — «индустриальный прорыв», рост российского производства. Только не надо сразу пугать себя тем, что наше отставание по производительности труда от развитых стран весьма значительно. Это означает лишь то, что у нашей страны есть существенные потенциальные возможности.

Любой разумный путь развития России может быть назван индустриальным. Именно внутри этого широкого понятия содержатся, упрощенно говоря, два варианта: традиционная индустриализация («массовое производство») и «экономика знаний» — индустриализация индивидуальных продуктов и вновь создаваемых технологий.

Убежден — традиционный путь — «развитие массового производства» — был бы для России чудовищной ошибкой. Несомненно, мы можем, вложив значительную часть имеющихся у нас финансовых ресурсов и потенциала страны, импортировать значительное количество сравнительно современных производств и даже наладить на них выпуск соответствующей массовой продукции — автомобилей, одежды, каких-то станков и тому подобного. Мы сможем обеспечить этой продукцией себя и даже что-то предложить на экспорт. Однако, пойдя таким путем, мы исчерпаем имеющиеся сегодня возможности и останемся отброшенными на десятилетия от передовых стран. Производить все виды современных товаров для самообеспечения Россия не может — наш внутренний рынок хотя и большой, но не настолько, чтобы обеспечить достаточный спрос для многих производств. Более того, сегодня в мире по этому пути не идет практически ни одна страна. Значит, заведомо необходимо ориентироваться на международную экономическую интеграцию, а следовательно, нужно искать и опираться на свои конкурентные преимущества. Конкурентных преимуществ для организации подавляющей части массовых производств у нас нет. Нет сотен миллионов сравнительно дешевых рабочих рук, привычных к постоянному монотонному труду (как в Китае). Нет (для большей части страны) преимуществ приморского расположения.

Наши коммуникации растянуты по суше на тысячи километров, а значит, транспортные издержки гораздо выше, чем у многих стран-конкурентов. Наш климат заставляет вести большую часть работ в отапливаемых помещениях, и наконец, стабильное конвейерное производство не очень соответствует российским культурным традициям. Нам больше свойственны способность к разовым, «пиковым» усилиям, к творческому осмыслению технологических процессов. Все это не годится для конвейера.

Конечно, культурные традиции, привычки можно сломать, можно изменить системы образования и воспитания, что лет через 30–50 сделает нас похожими на немцев или, напротив, — на китайцев. Для этого требуются несколько десятилетий тоталитаризма, чего мы вряд ли хотим, а главное — не сможем вынести. И зачем? Намного лучше воспользоваться традиционно сильными сторонами народа, коих немало.

Самое интересное — они удивительно подходят для экономики знаний, для «поточной» разработки и запуска новых технологий, для производства индивидуальных продуктов с высокой интеллектуальной составляющей, для всего, что требует креативного мышления, стремления к новому, к необычному, пусть и рискованному.

Россия, наш народ будто специально созданы для такого пути.

Однако он тоже не прост и предъявляет высочайшие требования к системе образования, к инфраструктуре и государственным институтам. Творческие, высокообразованные люди — главная ценность современного мира.

Переманивать их к нам в страну простой «зарплатой» — невозможно. Они везде могут неплохо зарабатывать, и дополнительные деньги не являются серьезной мотивацией. Главное для них — возможность творческой самореализации, существующая лишь в открытом, демократическом обществе, с качественными, работающими структурами — государственными и гражданскими. То, что до сих пор предоставляет Америка, являясь в полной мере страной с современной экономикой, ориентированной на привлечение мозгов со всего мира.

К счастью, мест на этом «Олимпе» стран больше, чем одно. Так устроены люди — не все хотят жить в США, да и мы сегодня можем, воспользовавшись американским опытом, не повторять их ошибок с утрированной политкорректностью, с чересчур громоздкой правовой системой и прочими издержками «американской мечты».

А в целом мы похожи на американцев. Похожи кипучей энергией, желанием двигаться вперед, рисковать, выдумывать. Это — наше.

Когда был век великих географических открытий — они шли на Запад. Мы — на Восток. И мы, и они оставили позади эпоху массовой индустриализации, строительства гигантских заводов, выпуска бесчисленного множества одинаковых вещей. Нужных и не очень. Хороших и так себе.

Мы вместе создали этот мир. Мир одноразовой посуды, мир конкурентной борьбы за минимальные издержки, мир одинаковости. Но теперь надо идти вперед, к новым знаниям, технологиям, продукции. Американцы уже там. А мы отстали и топчемся уже 30 лет на одной и той же развилке. Не пора ли уже сдвинуться вперед?